Младшая сестра

У меня есть младшая сестра. Конечно же, я ее люблю. Конечно же, она меня тоже. Но это в целом. А в частности… Меня периодически одолевают гаденькие мысли о том, что ее, как младшенькую, родители любят сильнее, позволяют больше, беспокоятся о ней активнее... Она, в свою очередь, временами причитает приблизительно о том же — только по отношению ко мне. В результате мы то достигаем апогея чуткости и взаимопонимания, то — подобно боксерам  на ринге — становимся в стойку.
Сестренка

Я училась в первом классе и с присущей этому возрасту наивностью (и упрямством) ждала братика Тараса. Потому сильно недоумевала, когда мне показали сестричку Алечку. Она днем и ночью беспрерывно орала, не давая сомкнуть глаз ни нам, ни соседям снизу.  Засыпала малютка только при экстремальном раскачивании кроватки. Но я нашла в этом плюс для себя – родителям некогда было проверять у меня уроки. Всерьез я поняла, что очень люблю этого родного человечка, когда четырехлетняя сестричка разбила на улице лоб в кровь, упав с горки. Я вела окровавленного ребенка домой и ревела, как белуга, заглушая тоненький плач Али. Я была в ужасе, в безумном горе и успокоилась лишь тогда, когда папа смог меня убедить, что жить Аля будет.

Первые стычки
Но не прошло еще и года, как мои чувства окрепли, а маленькая Алечка все чаще стала меня цинично шантажировать – требовала мелких уступок, «а не то расскажу маме и папе». Что рассказывать? Она умела найти, что. Аля подслушивала мои разговоры с подружками (а мне было уже 15), подмечала, когда я красила губы, когда звонили мальчишки… А потом заносила все это по пунктам в специальную тетрадку – чтобы не забыть, чем припугнуть в нужное время! Я охотилась за этой злополучной тетрадкой, она делала дубликаты… В общем иногда дело доходило до самой настоящей войны, результатом которой были нравоучения родителей, о том, что этого «монстра» с косичками надо самозабвенно любить и не обижать. Аргументы о том, что маленькая Алечка может обидеть большую 15-летнюю девочку, не принимались. Моя кровиночка ликовала, а я…
А я шла спорить с пеной у рта со своей подругой, являвшейся в своей семье младшей сестрой. Она рассказывала душераздирающие истории о том, как ее «третировала» старшая: иногда ей приходилось даже выскакивать на балкон (на 1-м этаже) и звать на помощь прохожих. Чем не драма? Особенно если учесть, что какая-нибудь сердобольная соседка обязательно доложит родителям о мольбах бедной девочки. Уж подруге Ольге я выплескивала все свои аргументы в защиту старших сестер, а она открывала мне особенности внутреннего мира младшеньких. В конце концов, мы обе делали глубокие психологические выводы. И шли по домам – продолжать войну.

Благие намерения

В младшем подростковом возрасте сестренка, наконец, перестала ябедничать родителям, но интерес к моей личной жизни отнюдь не потеряла. Мало того, она в ней, как оказалось, активно участвовала. Причем из наилучших побуждений. Алечка так прониклась доверием и уважением к моему ухажеру, что когда мы с ним расстались, завербовалась его осведомителем. Около года(!) она добросовестно передавала ему отчеты (по телефону либо в письменном виде) обо мне, а потом и о моей большой любви, искренне считая, что делает для меня благое дело. Она была уверена, с присущим в этом нежном возрасте максимализмом, что ее резидент, и только он – моя судьба. В результате бывший ухажер просто вводил меня в ступор своей осведомленностью, а Аля держала все в такой строжайшей тайне — так что узнала я о ее «большом деле» уже после замужества.

Вопиющая несправедливость

И вот, казалось бы, к нам с Алькой должен вернуться период взаимопонимания и чуткости навсегда. Я вышла замуж и переехала, она стала старшеклассницей, потом поступила в университет… Родители наконец-то перестали говорить мне: «Ну ты же старшая, уступи». Но все-таки иногда в моей душе непроизвольно начинается война. Например, когда у младшей приближаются очередные экзамены, весь дом стоит на ушах: ведь  девочка очень переживает, ее надо поддержать и успокоить всеми возможными способами. Папа не разрешает беспокоить студентку ни под каким предлогом! Мама готовит для Али вкусные булочки «от нервов» и полвечера рассказывает мне, какая Аленька ответственная ученица, не в пример мне. Даже коту запрещается без повода мяукать.
Тогда-то и восстают все те гаденькие мыслишки о младшеньких. И я вспоминаю все. И то, как до десятого класса стояла ежевечерне посреди комнаты, рассказывая папе все уроки, от ненавистной физики до исторических баталий – а Алька уже в восьмом заявила, что она не ребенок, потому с уроками родители обязаны ей просто доверять. Мне под страхом смерти до 18 лет мама не разрешала сделать короткую стрижку, объясняя, что ничто так не красит девушку, как длинные волосы – а Алька в 16, никого не спрашивая, сделала боб-каре и выкрасила шевелюру в васильковый цвет. И родителей, которые днем и ночью следили, чтобы я не смела одеть серьгу во вторую дырку в ухе, — в подобной истории с сестрой после трехдневного шокового молчания они выдали: «А что, стильно, под цвет Алиных глаз подходит, правда?»

Перепалки
А уж если вспомнить об университете… Когда я поступала, мама заняла чуть ли не вражескую позицию – она только «оптимистично» подбадривала: «Если так, как ты, готовиться, ни за что не поступишь». Это говорилось часто и, видимо, должно было расцениваться как поддержка — ни о каком «блате» и речи быть не могло. Когда же поступала Аля, мама забила тревогу среди всех знакомых и знакомых знакомых – вдруг помощь понадобится. Хотя сестра в принципе готовилась и ни о чем таком не просила.
И почему именно это лезет в голову, когда сижу тихо, как мышь, у родителей в гостях и лихо уплетаю Алькины булочки? Сижу тихо. Потому что в прошлый раз разговор на эту тему перерос в такую словесную перепалку с младшенькой, что в ток-шоу «Окна» обзавидовались бы. Мы около часа доказывали друг другу, кому же из нас хуже жилось, пока мама не начала демонстративно пить успокоительное. Тогда чувство вины победило раздор, и мы разошлись по разным углам. Потом каждая по-своему пытались извиниться перед ни в чем неповинной мамой. А потом я искренне радовалась Алиной «пятерке» за экзамен, а она взахлеб рассказывала мне, какая грымза ее преподавательница.

Посягательство

И так на какое-то время у нас с сестрой воцаряется мир и спокойствие. Она первая предложит мне помощь в трудную минуту, она радуется моим достижениям... Она обожает мою дочурку, ходит с нею в кино и на представления, в «Макдональдс» и на карусели – в общем, всячески ее балует.
Но есть одно «но»: если она сама так решила. Идиллия продолжается, пока я не покушаюсь на ее время или имущество. Стоит мне попросить ее посидеть в определенное время с дочкой, тут же выслушиваю тираду о неуважении к ее личному времени. О вынужденном визите я должна договориться с ней почти как с президентом — не менее чем за неделю. И никаких поблажек! А уж какая борьба у нас идет по выходным за компьютер! Да, это ее компьютер, но иногда я приезжаю на нем поработать. Так вот, если я не сообщила об этом за две недели, у Альки непременно найдется срочная работа. Хотя точно знаю: не будь меня здесь, она бы с легкостью махнула в кино со своим молодым человеком. Однажды (я долго готовилась к этому моменту) мне пришлось попросить перевезти компьютер к себе домой на время. Моя осторожность и деликатность в подходе не помогли – Алин эмоциональный поток сотрясал всю квартиру. Она разрешила. Но когда мы с мужем его забирали, в семье бушевал ураган: папа громогласно утверждал, что я и Аля совсем не похожи на нормальных сестер, мама обвиняла то меня в наглости, то Алю – в жадности, сама Аля громко сморкалась  в ванной, а дочурка подливала масла в огонь вопросами: «А мы что, навсегда его забираем?».

***
Компьютер я давно вернула, у нас опять затишье. Сижу дома с гриппом, анализирую сестринские чувства. Она вчера прибежала после работы меня проведать – с кучей вкусностей и новостей. Переживает. А сегодня позвонила и предложила взять компьютер.

У меня есть младшая сестра. Конечно же, я ее люблю…

Маричка Александрова